поэма

это знают все, однако ...
на добрую память

третью часть Библии каждый пишет для себя





Так же как я, человек, -- зачитало ее человечество, и, может быть, так же скажет, как я: "что положить со мною в гроб? Ее. С чем я встану из гроба? С нею. Что я делал на земле? Ее читал". Это страшно много для человека и, может быть, для всего человечества, а для самой Книги -- страшно мало.

Что вы говорите Мне: "Господи! Господи!" и не делаете того, что Я говорю? (Лк. 6, 46).

И еще сильнее, страшнее, в "незаписанном", agraphon, не вошедшем в Евангелие, неизвестном слове Иисуса Неизвестного:

Если вы со Мною одно,
и на груди Моей возлежите,
но слов Моих не исполняете,
Я отвергну вас3.

Это значит: нельзя прочесть Евангелие, не делая того, что в нем сказано. А кто из нас делает? Вот почему это самая нечитаемая из книг, самая неизвестная.



V

Мир, как он есть, и эта Книга не могут быть вместе. Он или она: миру надо не быть тем, что он есть, или этой Книге исчезнуть из мира.
Мир проглотил ее, как здоровый глотает яд, или больной -- лекарство, и борется с нею, чтобы принять ее в себя, или извергнуть навсегда. Борется двадцать веков, а последние три века -- так, что и слепому видно: им вместе не быть; или этой Книге, или этому миру конец.


VI